В общем, Мотька вскоре забыл об этой Нинке — мало ли у него было дел, приходилось вертеться, чтобы и заработать себе на кусок хлеба с тонким слоем масла, и в тюрягу не пойти раньше времени. Правда, насчет тюряги Басмач его успокоил.
— Не ссы, — сказал он. — У нас везде свои люди, в обиду тебя не дадим, если заслужишь. Слушаться будешь — и в тюрьме проживешь королем. И пайку нормальную получишь, и водку, и бабу приведут. А продашь — утопят в параше, и все дела!
Мотька, правда, не знал, в чем он должен быть послушным, — но был готов.
Про Нинку его больше никто не спрашивал. Да она даже не здоровалась с ним при встрече — скользила равнодушным взглядом распутных коричневых глаз и шла себе дальше. «Ишь, стерва, — думал Мотька. — За человека не считает!»
Однажды он возвращался домой поздно. Стоял душный летний вечер, с южного небосклона ярко светили звезды. Мотька шел через неосвещенный двор к своему подъезду, удовлетворенно щупая в кармане пачку хрустов. Работа на базаре — дело прибыльное, хотя и нервное: поймают, вполне могут насмерть затоптать. Сегодня обошлось: и денег взял солидно, и рыжевье, да с барыгой договорился по-нормальному. Хороший день, короче, фартовый. Он уже расслабился, сбрасывал напряжение и предвкушал, как выпьет дома водки: еще со вчерашнего дня припасена была бутылочка. Даже шаги ускорил в этом приятном предвкушении.
И вдруг остановился как вкопанный, услышав впереди знакомый хриплый бас.
— Будешь нам помогать, мы тебе поможем! Нет — не обижайся!
— Да пошел ты! Видала я таких помогалыциков! — отвечал в темноте женский голос.
Мотька сразу узнал Нинку. А она-то здесь чего делает, небось к менту своему пришла? Но это он мельком подумал — гораздо больше интересовало его: чего же хочет от Нинки Басмач, чем она должна помогать?
— Не кипешись, — протянул Басмач. — От тебя простая малость требуется: приглядеть, чем он дышит, с кем встречается, кто к нему ходит. Трудно, что ли? Я знаю, раньше ты Сизому и наводки на денежные хаты подбрасывала...
— Да я и не знала ничего!
Предыдущая страница
