— Да? Что так?
— Долго рассказывать. Как у вас тут дела?
— Да как... По-всякому. Стучим понемногу. Интереса к боксу у молодых поменьше стало. Раньше в секцию по конкурсу брал, а сейчас всех подряд приходится.
Рыбкин внимательно осмотрел могучую фигуру Вольфа.
— Вижу, спортом занимался серьезно?
— Приходилось.
— Боксом?
— В основном военно-прикладные виды. Как другие тренеры поживают?
Семен Григорьевич вздохнул:
— Прошков уже никак не проживает — под машину попал. Может, и не под машину. Нашли на Левом берегу с травмами, сказали — несчастный случай. А там кто знает... Выпивал он, правда, сильно. Мог и попасть.
— А Валерий Иванович?
— Лапин частную секцию открыл. Сейчас ведь разрешили. Вроде дела идут неплохо.
— А Рогов?
— Уехал. Дочка подросла и всю семью увезла в Израиль.
— А разве он?..
— По жене.
— А-а-а...
Вдруг лицо Рывкина исказилось, будто он увидел змею.
— А что это у тебя на руках?!
Вольф вспомнил, что когда-то тренер выгнал из секции двух пацанов, которые по глупости накололи на тыльных сторонах ладоней свои имена. «Я честному боксу учу и нормальной жизни, — сказал он тогда. — А если у вас такие наклонности, значит, вы на другое нацелены и мне учить вас нечему!»
Он почувствовал неловкость и чуть не спрятал руки за спину.
— Так в жизни вышло. В армии... А ребята наши как?
Но настроение у Рывкина было испорчено.
— По-разному. Что я, слежу за ними? Ладно, у меня времени нет, прощевай!
Вольф вышел на улицу с неприятным осадком. Зайдя в аптеку, купил вытянутую ампулу хлорпикрина и пачку лезвий. Дома он заморозил палец и срезал первый перстень — квадрат с крестом внутри.
«Эй, ты что?! Опять за старое?! А ну бросай это дело!» — надрывался кот.
«Говорил я, что рано или поздно нам каюк!» — закричал черт.
В рисованном мире началась паника.
— Не бойтесь, я только руки очищу, — сквозь зубы прошептал Вольф. Заморозка помогала мало, и приглушенная боль наполнила все его существо. Рану он засыпал толченым стрептоцидом и забинтовал. Так, по старинке, его научил Потапыч. Палец долго болел, на нем остался безобразный шрам. В течение трех месяцев он свел марганцем два остальных перстня. От химических ожогов тоже остались шрамы.
Но еще больше шрамов было на сердце. Он все-таки снял квартиру и позвонил Софье.
Предыдущая страница
