Мать уже не готовила немецкие блюда, отец перестал быть трезвенником и даже перешагнул черту умеренного потребления. Он опрокидывал большие стопки одну за другой, почти не притрагиваясь к отварной молодой картошке, свежим котлетам и зелени. Вольф, наоборот, пил мало, но с жадностью налегал на забытую домашнюю еду. Лизхен, подперев пухлым кулачком подбородок, наблюдала с тем умиленным выражением лица, которое было бы у любой матери в подобной ситуации.
— Ты стал таким большим, совсем взрослым... Конечно, жаль, что с женой расстались... Я все хочу внуков понянчить... Может, успею еще... У тебя на примете-то никого нет?
— Почему, есть, — кивнул Владимир. Он не любил говорить с набитым ртом, но сейчас не стал соблюдать это правило. — Только она старше меня...
— Подумаешь! — мать махнула рукой. — И я старше Генриха на два года. Даже на два с половиной! А у вас какая разница?
— Тринадцать лет.
— Тринадцать?!
— И она замужем.
— Вот те на! А кто муж-то?
— Генерал.
Генрих снова хмыкнул:
— От генерала небось не уйдет! — и опрокинул очередную стопку.
— Уйдет. Как только осмотрюсь здесь, позвоню, и она приедет. Примете невестку?
Мать разулыбалась:
— Конечно! Не разместимся разве в таких хоромах? Заселяйтесь в твою комнату и живите! Места хватит.
«Хватит ли?» — подумал Вольф. Если всю жизнь прожить в коммуналке, то изолированная двухкомнатка действительно покажется дворцом. Но Софья привыкла к просторным командирским квартирам. Вряд ли ей понравится тесниться вчетвером на тридцати двух метрах. А ночью? Она так кричит и стонет, что перепугает родителей. Нет, надо будет снимать жилье. Но где взять деньги? Да и вообще... Вот так бросить Москву, привычный образ жизни, обеспеченный быт генеральской жены и очертя голову приехать в какой-то Тиходонск?.. Сейчас это казалось совершенно невероятным!
— О чем задумался, сыночек?
— Да так... О жизни. Как она сложится...
Владимир отправил в рот последний кусок и сыто отвалился на спинку стула.
— Ой, я сейчас чай принесу! — мать убежала на кухню.
— Значит, Вольдемар, ты прибыл разрабатывать наших ментов? — Генрих испытующе смотрел на сына в упор.
Предыдущая страница
