— Процедура окончена, — наклонилась над ним Верочка. — Как вы себя чувствуете?
— Гораздо лучше. Что-нибудь получилось?
— Сейчас посмотрим...
Она сняла электрод, осторожно подняла марлю. Вольф ожидал увидеть на марле чернила, но она была совершенно чистой.
— Вы знаете, кажется побледнело, — вглядевшись, сказала Верочка. — Но одного сеанса явно недостаточно. Вам придется походить на процедуры еще...
Медсестра как-то потускнела и перестала улыбаться.
— Что с вами? — спросил Вольф.
— У меня тоже ужасно разболелась голова, — пожаловалась Верочка. — И так странно... Ведь тут тихо, а впечатление, что побывала в каком-то бедламе, где дикий шум...
— Какой шум? — быстро спросил Вольф.
— Не знаю... Словно в зверинце...
— Почему в зверинце?! Верочка пожала плечами:
— Глупо, конечно. Такие тоненькие голоса... Будто далеко-далеко звери и люди что-то кричат вперемешку. И колокола бьют. Неприятное чувство, со мной такого никогда не было. И мороз по коже, будто страшный сон приснился... Ладно, это мои проблемы. Завтра приходите с двенадцати до шестнадцати.
Вольф покачал головой. Второй раз ему такого не пережить.
— Нет. Я больше не приду.
— Почему? — встрепенулась медсестра.
— Не хочу. Извините за беспокойство.
В коридоре Вольф встретил начальника медчасти. Тот улыбнулся:
— Как прошла процедура?
— Безрезультатно. Вы заходили к главврачу десять минут назад?
— Да, — удивился начмед. — Подписал заявление на отпуск. А что?
— Такой толстой ручкой?
— Откуда вы знаете? — еще больше удивился начмед. — Вас же там не было? Вы были на процедуре!
— Да. Но это как раз под кабинетом главврача.
— Ну и что?
— Да ничего, это я просто так. Ужасно разболелась голова. До свиданья.
Через несколько минут начмед позвонил Петрунову:
— Только что у нас был ваш парень. Я обставил все как вы просили, получилось очень правдоподобно. Парень довольно чудной. Мы провели ему процедуру. Но он сказал, что больше не придет.
— Спасибо, — медленно ответил Александр Иванович. — Значит, он все понял.
* * *
В Свердловске мела пурга, злой ветер завывал в заледеневших водосточных трубах и продувал промерзшие подворотни, сек острой крупой лица припозднившихся прохожих и захлопывал за ними двери стылых подъездов.
Два желтых милицейских
Предыдущая страница
