— Извини, брат, не вышло. Я с твоим коллегой занимался, из центрального аппарата. Майор Камушкин, знаешь?
Вольф покачал головой. Климов привычно обхватил ладонью стакан.
— Он требовал, чтобы я все время при нем находился. На подхвате. То в коридоре, то в соседней комнате. А сам, сука, Фогеля отмордовал, как бомжа на вокзале! Если прокурор вдруг приедет, с меня первый спрос!
— С тебя и есть спрос, раз бить позволил. Как он там?
— Нормально. Внутренние органы не задеты. Через две недели пойдет в цех. А вот у эстонца дела плохи. И у этого, Якушева. Человек шесть в тяжелом состоянии. Так что твоя командировка нам боком выходит.
— Это им ваша расхлябанность боком выходит, — Вольф плевал на субординацию. — А у меня выбора не было.
— Ладно, ладно, какие тут могут быть счеты, — примирительно сказал майор. — Ну, давай за все хорошее.
Климов поднял стакан, и они конспиративно чокнулись — пальцы в пальцы.
— Так ты получил, что хотел? — выпив, спросил майор. — Давай, напиши, я отошлю шифротелеграмму — приедешь, а тебя уже орденок ждет или медалька...
«Не верь ему, врет он, — слабым голосом сказал кот. — Какой-то свой интерес у падлы. Это из-за него меня порезали. Ты видел, какая рана?»
— Видел, видел, — отозвался Вольф. — Не бойсь, до свадьбы доживет!
— Что ты видел? До какой свадьбы? — спросил Климов, разглядывая пустой стакан.
— Это я не с тобой разговариваю.
— А с кем? — удивился майор.
— С котом. Он путевый кот, много раз мне жизнь спасал. Знаешь, я его сводить не буду. Пусть живет. Ты как считаешь?
— Э-э-э, брат, набрался ты крепко! Спать надо. Напиши рапорток и ложись — вот здесь, на диване.
— Нет, брат. Ничего я писать не буду, — решительно сказал Вольф. — О моем выходе в Центр доложили? И хорошо. Там разберутся!
— Да пойми ты! — Климов резко перегнулся через стол. — Этого Камушкина прислал генерал Вострецов! Приказ генерала — немедленно передать полученные тобой сведения в Москву!
— Передавай, брат! — Вольф зевнул. — Но без меня. Потому что у меня никаких сведений нет.
— Но иначе с меня сдерут погоны!
— Это не страшно. С меня много раз могли содрать шкуру. И испортили ее вконец. Что такое погоны в сравнении с собственной кожей?
— Ты что, смеешься?!
Климов в ярости вскочил на ноги. С грохотом упал стул. Вольф действительно усмехнулся:
— Полегче, брат.
Предыдущая страница
