* * *
На следующий день в распиловочном цехе плохо закрепленная доска, соскользнув со штабеля, сломала Хмурому ключицу, руку в двух местах и расплющила ступню. Если это было обещанное наказание, то прекрасно организованное, если совпадение — то очень удачное. Как бы то ни было, вора увезли на больничку и у Вольфа отпала необходимость следить за подходящими сзади. Впрочем, в этот же день он обзавелся новыми врагами.
После вечерней проверки Парцвания и Якушев заспорили о правах и свободах.
— Нет, ты скажи, почему нельзя «Новый мир» выписывать? — с кавказским темпераментом кричал Шалва. — Я не говорю про другие журналы, про «Америку», например. Но ведь «Новый мир» — наш, советский журнал, там ни порнографии, ничего такого. На воле его свободно выписывают, продают в киосках. Почему мне запрещено?
— Потому что там Солженицына печатали, — объяснил Якушев. — Вдруг еще что-такое тиснут. А мы здесь прочтем...
— Солженицына по команде Хрущева напечатали. Ему даже хотели Ленинскую премию дать!
— Хрущеву? — еще сильнее вытаращился Якушев.
— Да нет! — Парцвания с досадой махнул рукой. — Хрущев Солженицыну хотел Ленинскую премию дать. Так почему нельзя? Журнал «Коммунист» — можно, «Политическое самообразование» — можно, «Огонек» — можно. А «Новый мир» нельзя! Это же не иностранный журнал!
— А иностранные разрешают, — сказал Якушев. — Вон Матрасов «Корею» выписал. Читает и хохочет — смешней «Крокодила»...
Со стороны умывальной послышались звуки ударов, возня, потом раздался жалобный крик. Узнав голос Шнитмана, Волк в три прыжка оказался на месте. Бледный как мел Яков Семенович сидел на полу, прислонившись к нарам, и зажимал рукой нос, из которого лилась кровь. Другой рукой он машинально отряхивал перепачканную рубаху, так что брызги летели во все стороны. Он был близок к потере сознания, но порывался подняться и, захлебываясь, бормотал:
— Меня никто никогда не бил... Ты за это ответишь, гнида... Я тебя достану...
Андрей Головко, вытирая запачканную кровью руку, пнул его ногой в бок.
— Заткнись, жидяра, насмерть забью!
Вольф схватил полицая за шиворот и оттащил в сторону:
— Ты что, дед? О душе пора думать, а не махаловки затевать!
Тот резко повернулся.
— Заткнись и не лезь!
Предыдущая страница
