– Давай, правый пучок на себя, корпус влево, давай! – цедил сквозь стиснутые зубы сросшийся с биноклем Шаров, будто пытался на расстоянии передать мысли терпящим бедствие разведчикам. – Давай, наклоняй купол, хоть сам спасешься... Один не два... Так, так, молодец... Молодец, парень!
Верхняя фигурка соскользнула с примятого купола и полетела вниз, парашют расправился и обрел первоначальную форму, значит, хоть один уцелеет... Но падающий человечек тоже задержался и непостижимым образом завис между небом и землей! Неужели?.. Да, точно – выправивший свой купол десантник удерживал товарища за погасший в тряпку парашют!
– Молодец, молодец, молодец! – неистовствовал Шаров, нарушая траурно-чинное молчание наблюдательного пункта. То ли зрение у него от напряжения предельно обострилось, то ли помогла мощная оптика, то ли подсказала интуиция, но он узнал солдата, держащего потерпевшего бедствие товарища.
– Это Волков! Волков! Молодчага! – переполнявшие майора чувства требовали выхода, и он изо всей силы колотил кулаком по перилам.
Сначала один парашютист, потом другой коснулись земли, взметнув облако песка. Трибуна громко вздохнула. Задние ряды оживленно зашушукались, первый соблюдал полную тишину. Маршал и генералы опустили бинокли и смотрели на Грибачева, ожидая его оценок. Но тот не отрывался от окуляров.
– Они живы или разбились? – спросил секретарь ЦК, ни к кому конкретно не обращаясь. – В любом случае их надо немедленно отправить в госпиталь!
Но тут пыль рассеялась, и он увидел, что чудом спасшиеся бойцы с автоматами наперевес бегут в атаку.
– Поразительно! Вместо госпиталя они продолжают воевать! Нет, вы можете себе это представить?!
Возбужденный Грибачев повернулся к Вахрушеву и стоящим за ним генералам, как бы призывая разделить его искреннее изумление и неподдельный восторг.
Предыдущая страница
